То, что сегодня у нас проходят парламентские слушания, которые озадачивают каждого сидящего здесь будущим этой отрасли, местом этой отрасли в нашей социальной сфере, — это очень, конечно, отрадно.

Есть мудрая русская пословица: вода камень точит. Возможно, эти слушания в какой-то мере явятся той животворной водицей, которая убедит наше Правительство, наше государство в том, что овцеводство является важнейшей отраслью, тем важнейшим звеном в народном хозяйстве, которое может решить, при хорошем отношении к этой отрасли, многие проблемы, стоящие перед нашим обществом. В каком плане?

Я думаю, что каждый сидящий здесь согласится с тем, что в нашей социальной сфере, социальном обеспечении наших людей, в частности, в нашей республике, то, что почти погибла эта отрасль, — имеет очень большую негативную роль. Сколько сейчас обездоленных людей? Сколько в прошлом знаменитых чабанов, которые сегодня оказались не у дел. И трагедия советского человека, мне кажется, заключается в том, что он всегда чувствовал уверенность на этой земле, уверенность в будущем своем, когда он работал. А сегодня в деревне 40–50% людей ищут работу или имеют только случайные заработки — это разве не трагедия для всего государства, для нашего общества, для наших детей?

Я думаю, что сегодня прошел тот шок, когда мы были в растерянности, в особенности руководители хозяйств. В одно время мы не знали, куда деваться с шерстью, куда ее сбыть чуть подороже той же пакли или любого другого промышленного товара. Было время, когда мы увлеклись китайцами. Сбывали им шерсть по дешевке, потому что они нам платили денежки, наличные. А они были очень и очень нужны. Чего греха таить, во многих хозяйствах сегодня колхозники наши забыли, как выглядят живые деньги. Что можно купить? Каков оборот? Какова стоимость? Забыли ж ведь.

На фоне вот этого шока наша тонкосуконная фабрика, работники этой промышленности, в лице директора Клавдии Павловны Альцман одними из первых оправились от этого шока и протянули руки на сотрудничество с нами. В каком смысле? Клавдия Павловна на сегодня как великий стратег, как великий тактик приняла самые требуемые, нужные в тот момент меры, поступки, шаги. Не секрет, что многие хозяйства испытывают большие затруднения в обеспечении и предметами народного потребления, и бытовыми. Она пошла навстречу, приобретала все, что нам необходимо, начиная от полотенец и заканчивая носками и продуктами. Теперь тонкосуконная мануфактура нам предлагает запасные части, те же колеса, поршневые и так далее, и самое главное, горюче-смазочные материалы. В частности, например, мой колхоз на сегодня тонкосуконной мануфактуре должен, но пока нам продолжают помогать.

Я думаю, что отрасль погибает не оттого что мы неумело по сравнению с прежними годами стали ее вести, или же оттого, что ненужной стала шерсть, а оттого, что наше государство, наше Правительство совершенно нас бросило, посчитав, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И мы начали спасаться как могли, что из этого получилось, хорошо видно.

Далее, племенное дело. В прошлом и позапрошлом годах были совещания. Там упор делали на то, что нужно разводить грубошерстных овец, которые не требуют ухода, не требуют помещений, мало требуют кормов и так далее. Это крайность. Нужны овцы с хорошей шерстью. Но нужна и забота о них. А сегодня у нас нет даже соли кормовой.

В прошлом году я буквально добывала соль. За килограмм соли — килограмм продовольственной пшеницы. Вот так добывала. Почему нельзя позаботиться об этом централизованно, в масштабе всей республики?

В отношении пород: действительно, когда соседствуют рядом, допустим, грубошерстные и тонкорунные овцы, это очень плохо. Их надо разводить в разных районах, зонах. Я думаю, что очень большую ошибку мы сделали, ликвидировав племенные хозяйства, я не говорю, что специально их ликвидировали, а позволили ликвидироваться. Вы же прекрасно знаете, какие там были прекрасные овцы. Сегодня надо собирать по крупицам, что осталось.

В настоящее время оставшиеся овцы в основном сосредоточены в личных подворьях. Как планировать проведение зоотехнических и ветеринарных мероприятий в этих хозяйствах? Как заставить хозяина личного подворья сделать дополнительные расходы на проведение этих мероприятий? Таких вопросов много. Я думаю, что если мы хотим развивать эту отрасль серьезно, то нужно ориентироваться на разведение овец в крупных хозяйствах. А разведение должно быть направленное, запланированное, целевое: по такой породе, столько-то поголовья, то-то и то-то. И сколько бы мы ни шарахались от планирования, сколько бы мы ни любовались капитализмом издали, тот капитализм, который есть за границей, т.е. цивилизованный, мы вряд ли построим.

Далее, вопрос о кадрах. Надо поднять престиж чабанского труда. Чабан раньше действительно был всем. Он занимал почетные места в президиуме, он награждался, его описывали, его каждодневный изнурительный труд описывали в газетах, им восхищались. А сегодня кто восхищается чабаном? Какой сын или дочь чабана мечтает стать чабаном сегодня? Да упаси, Господь!

О государственной поддержке. Здесь многие говорили, что даже не в таких жесточайших природных условиях, как у нас, самые цивилизованные государства на 70–80% поддерживают свое кормящее сельское хозяйство. У нас даже в правительственных органах, в той же Государственной Думе, чего греха таить, многие действительно смотрят на сельское хозяйство как на “черную дыру”. Мы должны заставить уважать труд тех, которые нам на стол подают и хлеб, и мясо, и молочные продукты и так далее.