В. Виноградский БАЯТЬ - ЗНАЧИТ ГОВОРИТЬ ( голоса крестьян России)

[con-mgt@fadr.msu.ru]

Фонд Исследования Аграрного Развития считает актуальным продолжение анализа
ситуации в аграрном секторе России и путях его реформирования. Предлагаем Вам
статью Валерия Виноградского (в 2-х частях) по материалам социологических исследования 
и критический анализ этой статьи Сергей Кара-Мурзы (номера 1 и 6 за 1997 год из
свободно распространяемой в Интернет газаты "Завтра" [http://www.bizlink.ru/zavtra] ) 
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Валерий Виноградский 

... БАЯТЬ - ЗНАЧИТ ГОВОРИТЬ ( голоса крестьян России )

Часть 1.

     Есть научные работы по силе изображения жизни, близкие к
художественному очерку, рассказу, а по искренности и
объективности превосходящие их. Таковы эти добытые в научных
экспедициях "голоса крестьян", к которым мы предлагаем
прислушаться чутким, родственным ухом.
      Подобного не было, пожалуй, фольклорной экспедиции
семидесятых годов -- опять интеллигенты, на этот раз уже
социологи, устраиваются на жительство в русской деревне,
неспешностью, обстоятельностью своего пребывания среди
крестьян, в отличие от репортерских набегов, достигают
особенной с ними душевной близости, и приучив деревенский люд к
диктофону, увозят на пленке слепки душ.
     15 тысяч страниц крестьянских разговоров собрано за четыре
года учеными-подвижниками, среди которых и саратовский доктор
философии Валерий Георгиевич Виноградский -- соавтор этих
монологов. А патронировал и руководил экспедициями по нашим
деревням английский профессор Федор Шанин из Манчестерского
университета -- замечательный человек и ученый, о котором мы
еще расскажем, как и о В. Г. Виноградском.
     А пока нажмем в нашем диктофоне кнопку "play" и с
некоторыми комментариями Валерия Георгиевича послушаем, что
говорят мужики и бабы в неведомых нам русских селах.
      Вот: живут по соседству... Но у одного дело не ладится, а
другой -- хозяйство развивает, у него все идет нормально... Это
уже зависит от соображения. И от стремления. Человек стремится!
Чувствует, что это надо сделать!.." (Поволжье, Тепловка
Саратовской области. Меркулов).
     По моим наблюдениям, в последние годы буквально на глазах
происходит расслоение деревни -- и по уровню зажиточности, и по
способам повседневного выживания. Но здесь более существенна
впервые появившаяся тенденция: неодинаковость хозяйственной
практики дворов и несхожесть их жизненных программ "наложены"
на гораздо более высокий, чем когда бы то ни было, уровень
зажиточности и богатства. Накопления и приобретения
позднеколхозного крестьянского двора -- материально-
вещественная база двора новейшего.
      "-- Лучше стали жить. Недавно зажились. Здесь ни одного
дома не было, вот у всех такие хаты были, как у меня. А сейчас
какие дома у колхозников!.." (Юг, Б. Таловая Ростовской
области. Скамаха).
      Теперь, кто сейчас живет, которые оттуда, из ссылки,
приехали, говорят: "Вот теперь меня можно  раскулачивать!
Теперь у меня и дом в четыре комнаты, и мебель, и машина. А
какие мы были кулаки, если по три часа спали, да хлеба досыта
не ели, да ходили в портах?!." (Сибирь, Александровка
Алтайского края. Сапунов).
     Если, рассказывая о дворе позднеколхозном, крестьяне
сосредоточивались на довольно узком круге показателей (деньги,
дом, мебель, машина), имевшим косвенное отношение к
крестьянскому хозяйству, то в зажиточность современного двора
они включают и специфические деревенские ценности (скотина,
удобные хлева и сараи, тракторы, инструменты). Интересно, что
рассказчики отмечают не только количественную разницу богатства
новейших дворов, но и (новый момент!) качества богатства, его,
так сказать, нацеленность и ассортимент.
      Буславские богачи: все у них есть -- стенка, спальный и
кухонный гарнитуры, цветной телевизор, палас. В хозяйстве у них
корова, два быка, куры, поросенок. Садят огород и картофель"
(Север, Уткино Вологодской области. Шапкин).
      "-- Конечно, разные сейчас семьи! Мы вот, живем так, безо
всего, а в соседях-то по три коровы стоит, и лошадь есть, и
трактор, и все другое прочее...
      Что, есть такие в Красной Речке сейчас?
     Да вот, покупают сейчас трактора, пожалуйста! И тут купили,
многие купили... И машины грузовые покупают. Сейчас люди богаче
живут -- трактора, грузовики покупают... По-моему -- богаче. А
то ли не богаче?!" (Поволжье, Красная Речка Саратовской
области. Шишкина).
      "Володя живет в отдельном деревянном доме, принадлежащем
совхозу. Дом большой: 3 комнаты, кладовка и веранда. Когда они
въехали в дом, то там был только баллонный газ, а Володя сам
провел водопровод в дом. Построил баню, сейчас достраивает
гараж для трактора, построил сарай под дрова. Двор стоит
отдельно от дома (примерно 15 метров). В хозяйстве у них:
корова, теленок, поросенок, овца с тремя ягнятами, 10 кур. В
доме все тоже есть: мебельная стенка "Сухона", спальный
гарнитур, диван-кровать, 2 кресла, кресло-кровать, 2 кровати,
стол письменный, стол, стулья мягкие, шкаф кухонный, навесной
шкаф, холодильник, цветной телевизор, 2 стиральные машины,
пылесос, швейная машина, магнитофон, электросамовар, 2
велосипеда, трактор Т-25, трактор МТЗ-80, бензопила, косилка --
готовая, а тележку, плуг и грабли -- сами сделали. Около дома
огород, где выращивают все те же овощи, что и у нас, -- у них 2
пленочных парника. Живут они дружно и хорошо.
     Строится дача -- каркас из бруса, обшит вагонкой, строительство не
закончено: нет пола и внутренней отделки. Под овощами занято 5
соток. Выращивают лук, чеснок, морковь, свеклу, капусту,
огурцы, помидоры (две летние теплицы), укроп, петрушку,
сельдерей, кабачки, перец сладкий, редьку. Осенью 1990 года и
весной 1991 года посадили клубнику, смородину (красную, черную
и белую), черноплодную рябину, крыжовник, малину, облепиху,
иргу, яблони, сливы. В этом году было очень мало ягод.
Картофель садят в другом месте -- 10 соток. В этом году собрали
3500 килограммов. Овощей и картофеля хватит семье на весь год,
а картофеля -- и скоту" (Север, Уткино Вологодской области.
Арбузовы).
     Но экономически двинулись вперед далеко не все дворы. Те
семьи, где нет молодого поколения, живут в соответствии со
своими скромными возможностями осилить дворовое хозяйство.
     "-- Сейчас держим только одну свинью, коровы у нас нет,
овечек нет, лошадей нет, утки есть, девятнадцать штук, а больше
ничего" (Сибирь, Александровка Алтайского края. Сапунов).
     Работа в коллективном хозяйстве -- во всех этих акционерных
обществах, товариществах, кооперативах -- не очень волнует, по
словам рассказчиков, членов современного двора. Зато все
продуктивные усилия развернуты сегодня в стороны собственного
хозяйства. В рассказах о новейшем дворе -- та же
обстоятельность, подробность, толковость, чувство целого,
ясность и простота намерений, которые свойственны воспоминаниям
о единоличном хозяйстве. И что самое, на мой взгляд, весомое:
здесь прочитывается более или менее длинный план
жизнедеятельности семьи. И вовсе не из прожективных пожеланий -
- он воплощается в работе, в размеренном, неуклонном ритме
qeleimncn дворового труда.
     "-- Наша семья считает, что скот в деревне держать просто
необходимо. Тому есть много причин, но одна из главных -- иметь
собственные продукты питания, в частности, мясо, которого в
деревне в магазине практически не купишь. За последние годы в
Уткине многие семьи стали держать скот, которые раньше никого
не держали" (Север, Уткино Вологодской области. Арбузовы).
     Вместе с тем часть новейших дворов продолжает быть криминально
"подключенной" к колхозной инфраструктуре, когда для этого есть
возможности: привычки позднеколхозного двора быстро не
выветриваются. Старики оценивают это отрицательно, но внешне
довольно спокойно, как некую неизбежность, как устоявшийся
жизненный порядок. Но за этой отстраненностью очень заметно
недоумение и разочарование: жизнь к лучшему и справедливому не
очень-то поворачивает.
      "-- Вот кто в силе -- они везут, и везут, и везут. Кто
ворует -- тот и богатый. Сейчас кто работает на машине или на
тракторе -- он богатый. Он везет хлеб, он везет и трубы, он
везет и доски, он везет и чаво только ему да родне его надо.
Вот тут тоже у нас Верка есть. Она мне вчера говорит, что она
взяла три поросенка в колхозе. Теленка взяла... Она -- врач
скотский, а он, ее мужик, -- тракторист. Он тоже эдак делает.
Он сейчас на тракторе работает, а вот жнитво придет -- у него
комбайн вон, у двора стоит, он его уже отремонтировал,
припас... Он всегда трактор у себя становит. Он его не даст
никому. Он хлеб ворует, скотину ворует -- как же они не будут
богатые? Вот так...
      А который бессильный, он сидит как сидень. Он и хлеба не
украдет, он и ничего не украдет. Только что вот огород у
него... А эдаких, которые честно живут, у нас не много
сейчас... Везут, воруют, по ночам не спят. (Добродушно
смеется). Растаскивают колхозное имение!" (Поволжье, Красная
речка Саратовской области. Тырышкина).
     Проблема еды в современном крестьянском семейном хозяйстве решена
не только в главном -- необходимости прокормиться, но и в
деталях -- разнообразии своего стола за счет заметного
расширения списка возделываемых овощных и плодовых культур.
Это, разумеется, дается огромным трудом и заботой. Но двор
вынужден идти на это из-за дороговизны продовольствия в
магазинах. И в этом он отличается от позднеколхозного двора,
который увлекался покупными городскими "деликатесами". Кстати,
нынешние крестьяне очень критично оценивают потребительские
качества импортных продуктов питания. А если и покупают что, то
преимущественно сладости и жевательную резинку -- для детишек.
В основном же едят натуральные продукты домашнего изготовления.
     "Картофель, баранину едят с собственного хозяйства.
Стараются питаться разнообразно, ни в чем себе не отказывать"
(Север, Кобелево Архангельской области. Поповы).
     "В настоящее время жители села, как и в старые годы, живут
на натуральном хозяйстве. Исчезли степные ягоды, зато собирают
на своих садовых участках или в питомниках смородину, малину,
вишню. Очень много заготавливают компотов и варенья. В огородах
выращивают помидоры, огурцы, капусту, картофель, свеклу,
морковь. Огороды по 30-40 соток, можно взять и больше. Овощи
солят и консервируют. Молоко, сметана, творог, сливки есть в
каждой семье. С мясом проблем нет. Почти все держат коров и,
естественно, есть телята. Овец если держат, то не меньше 10
штук, свиней многие разводят. А птицу вообще держат все и
onlmncs. Излишки яиц даже сдают в магазин. Многие мужчины
занимаются рыбной ловлей -- карась и гольян" (Сибирь,
Александровка Алтайского края. Сапунова).
     Очень характерно такое высказывание, которое в определенном
смысле резюмирует проблему питания: "На вопрос "Боитесь ли
голода?" -- все уверенно отвечают: "Нам голод не страшен. Это
вы там  в городе повымрете" (Сибирь, александровка Алтайского
края. Сапунова).
     Вся проблематика экономического (м не только экономического)
существования новейшего двора так или иначе вращается вокруг
вопроса о форме собственности на землю. Во всяком случае, об
иных проблемах крестьяне говорят мало.
     На вопрос, взяли бы они землю в пользование, коллективно
ответили, что неизвестно, почем ее будут давать, какой налог
будут брать; для обработки земли нужна техника, а где ее брать?
К тому же нет уверенности, что сегодня скажут одно, а через
неделю уже будет совсем другое. Но идея своей земли,
чувствуется, их очень волнует.
     Крестьяне стараются опереться на собственный опыт. Одному по душе
компактные колхозы. В этом я склонен видеть глухую,
неосознанную тоску по крестьянскому двору, устройство которого
повлияло на практику работы первоначальных колхозов.
     "-- А если бы такие маленькие колхозы остались -- было бы
лучше?
     -- Лучше, потому что это хозяйство, дела небольшого
коллектива крестьянину ближе, доступнее для понимания. Пример
тому то, что многие хозяева уехали именно после объединения.
Потому что дела такого крупного хозяйства не доступны для его
души. Огорчения, неудачи -- до него это не дойдет, потому что
огромное хозяйство далеко от него... А когда мы объединились в
крупное хозяйство, крестьянина оторвали от привычной
крестьянской жизни, ему теперь уже это недоступно и он потерял
свой смысл. Собрался -- уехал" (Сибирь, Шабаново Кемеровской
области. Рудаков).
     Но гораздо больше внимания -- почти в каждой устной истории
-- уделяется обсуждению преимуществ и трудностей единоличного
крестьянского семейного хозяйства.
     "-- Без частной собственности и без спекуляции ни-че-го на
базаре не будет!.. Самое главное -- мое! Ты понял? Мое! Ты ведь
у меня в дому ничего враз не стыришь! А в колхозе?! В колхозе-
то я беру свое -- то, что раньше отдал... Тащат вовсю! И ничего
там никогда не будет, в колхозе-то! (Смеется, весьма
язвительно.)" (Поволжье, Тепловка Саратовской области.
Воротников).
     Главное, чем нынешнему крестьянину нравится единоличный
семейный двор -- это относительные самостоятельность и
независимость, а также возможность организовать посильную
работу, когда более крепкий и умелый хозяин способен делать
больше, расширять хозяйство, а слабый ограничивается
необходимым и достаточным.
      "-- Ведь надо как работать: чтобы человек не приказа
дожидался, а сам шел и все-все делал без понукания... Вот были
бы такие люди сейчас! Ей-богу, они все бы распахали,
окультурили, и кустья бы все бульдозером содрали... А так: это
не мое, это все -- казенное... Одно слово -- казенщина! А ведь
свое бы он еще как стал пахать! Он и борозду бы не по своей
земле начал, а по чужой прочертил. Хоть полметра -- а прирезал
бы себе... Вот простой пример -- огород... Сегодня он, хозяин-
rn свойский, -- сегодня он тут вот бороздку даст, а на
следующих год -- он шире займет... И ведь не забудет, не
прохлопает. Ему это необходимо! Да и азарт есть... Так он весь
проулок и вспашет, незаметно: мол, так и было сроду... Вот он и
есть хозяин! Он -- вперед смотрит... А сейчас -- все уже и уже
огороды... И земли уж много брошенной!" (Поволжье, Лох
Саратовской области. Казанкин).
     Обсуждаются условия ведения собственного семейного хозяйства --
технические, организационные, связанные с уровнем и набором
специфических крестьянских умений.
     "-- Я говорю -- не дай, Господь! Тяжело было! Что женщине,
что мужчине. Потому что никакой техники не было -- все вручную.
Конечно, если бы кто-то дал какой-то кредит, я бы купил
косилку, трактор, горючее. Да я бы тогда за один день вспахал
бы себе земли, за один бы день посеял, за один бы день убрал...
А тогда что?!. Косить -- руками. А если приболел -- кто будет
косить? Тогда своих родных нанимают, просят -- иначе хлеб
пропал. Семья голодная будет... Трудное дело! У нас вот, про
этих фермеров недавно заговорили. "Фермеры! Фермеры!.." А
некоторые наши ребята говорят, молодые: "Да мы и единоличную
жизнь-то не знаем! Чего мы будем делать?!." И правда: чего мы
будем делать, если не будет совхоза? Чего мы можем
делать?.."(Юг, Атамановка Волгоградской области. Карасев).
     Но при всех сомнениях и непривычности ситуации, когда можно
(хотя бы пока гипотетически) выбирать разные способы
хозяйствования на земле, крестьяне открыто и настойчиво говорят
о преимуществах семейного двора, работающего прежде всего на
себя и пользующегося плодами своей работы.
     "-- Самое тяжелое было в колхозе -- это мешки ворочать. На
корове -- тоже тяжело. Жара, мухи... А как начнут эти самые
шлепни кусать! Она, корова-то, как попрет по кустам. И не
удержишь ее. Ой-ой... Вот, если бы единолично. Вот единолично
бы если... Взяли бы землю и также стали бы пахать ее,
обрабатывать. Так бы и насадили арбузов, и дынь, и тыквей --
всего бы насажали. Сами бы хозяева над своим были. А то вот в
колхозе, чаво же -- бахчу-то посадят, а мы арбузов не отведаем.
Развезут по домам, и на трудодни не дадут, и нет ничаво.
Конечно, вот мужчины, у кого мотоциклы, у кого машины, -- они
ночью поедут, накатают арбузов, привезут и едят. А мы
глядим..." (Поволжье, Красная Речка Саратовской области.
Самохвалова).
     Таким образом, новизна в том, что заметно изменившийся за 60
лет крестьянский двор начинает постепенно, на ощупь
восстанавливать (как в реальных делах, так и, большей частью, в
намерениях и размышлениях) свои родовые качества, привычки и
знания.
     88-летний ветеран вспоминает:
     "-- Ну, труд какой наш был?.. С начала лета и до самого,
понимаешь, конца -- все время работа. Мое это хозяйство-то!!
Личное! Только оно мне дает жизни-то. Вот такая вещь... И я
должен найти средства всякие, чтобы она, земля-то, меня
прокормила. Вот чего! Больше-то у меня доходов нет. Никаких"
(Поволжье, Тепловка Саратовской области. Воротников).
     Припоминая оборудованность доколхозного двора, старожилы часто
переходят на обустроенность деревни вообще. Ведь двор на свой
манер воспроизводил установившиеся в его деревне порядки и
нормы оснащенности хозяйства, был ее своеобразный микрокопией.
     "-- Каждая деревня была огорожена, чтобы скот не ходил по
depebme. В ограде -- ворота, они назывались "мирскими". Все
ворота закрыты" (Нечерноземье, Городня Тверской области.
Басукинский).
     "-- Ведь раньше в деревне была система водоснабжения -- у
каждого дома был свой колодец. Каждый и следил за ним, за
своим. И были общинные колодцы. Их сообща ремонтировали"
(Север, Кобелево Архангельской области. Воронин). Наши
собеседники говорят не только о "внутреннем" оснащении
хозяйства -- о том, что находится внутри избы, но и о
"наружном". И это естественно: двор значительно крупнее,
собственно дома, где живет семья.
     "-- В деревне как? То в избу, то из избы... И бегаешь!
Одной избой-то в деревне разве проживешь? Все время ко двору
надо выходить. Твое -- хозяйство-то! Оно -- гора-а-аздо шире
избы" (Поволжье, Тепловка Саратовской области. Меркулов).
     Средний доколхозный двор был устроен просто, но достаточно
надежно для самостоятельного хозяйствования. Обращает на себя
внимание отсутствие разного рода деталей и специальных
элементов, которыми пользуются эпизодически: например, отдельно
расположенных отхожих мест, мест для просушки овощей, коптилен
и т. п. Каждая хозяйственная постройка имела, как правило,
много назначений.
     "Рядом с домом строили хозяйственные постройки. Их число,
строительный материал определялись достатком семьи.
Хозяйственные постройки включали амбар для хранения зерна, мяса
зимой, мелкого сельхозинвентаря, упряжи. Амбаров было от одного
и больше. Был пригон для скота и птицы -- один или два. Если
пригоны были не утепленные, то зимой появившийся приплод
держали в дому. Бани были почти у всех" (Сибирь, Александровка
Алтайского края. Бикетов).
     Дворы побогаче заботились о внешнем виде, "приглядности" и
удобствах -- как для людей, так и для скотины.
     "-- А двор огораживали?
     -- Это кто как сможет. Кто с леса забор делал -- столбы из
бревен долго стояли. Городьбой то называлось, частоколом
городили. Колья наставят, жерди прибьют. А некоторые возьмут
лозу и переплетают загородку. А то колышки друг на дружку
наставят, чащу нарубят и чащей заплетают. А некоторые подберут
чащу хорошую, ровненькую -- пермяки лапти с лыки делают. А есть
специалисты -- загородят -- и как-то в елочку получается.
Снаружи посмотришь -- загородка красивая" (Сибирь, Шабаново
Кемеровской области. Шабанов).
      "-- Дом был большой, хороший, с низами (то есть с
фундаментом). Низы были большие, дом высоко стоял. Четыре
комнаты были в дому. Зал был большой, аж в шесть окон!.. И еще
была хата. Сейчас она называется кухня, а тогда -- хата. Она
отдельно от дома стояла, рядом, в одном дворе. Ну, это,
действительно была хата!.. И стан в ней стоял, и варили в ней,
и стряпали, и обедали. Горница была тоже большая. Был посреди
дома теплый чулан. Тогда еще верандов у людей не было, а
дедушка веранду сделал. Вокруг всего дома. Крыльцо было
парадное, выходило на улицу. Вокруг дома он стену сложил,
ворота сделал сводчатые. И амбар поставил двухэтажный" (Юг,
Атамановка Волгоградской области. Любимова).
     Внутренняя оснащенность была предельно элементарной. Дом
предназначался прежде всего для отдыха и приготовления пищи. И
лишь в Южной России кухню обычно выносили из избы, строя для
нее отдельное помещение. Но и там крестьяне спали.
     "-- Тады не такие кухни были, а порой больше хат. В одной
комнате жили человек пять или шесть. И молодые, и старые. А что
ж, конечно. Вот так же перегорожено. Солому принесут, настелют
и спят. Ведь пола же не було -- земля. Як утро -- посгоняют
детей, солому уносят, все подмели, и так каждый день. Да, не
дай Бог!" (Юг, Б. Таловка Ростовской области. Скамаха).
     "-- Мебели в доме не было, стол да лавки самодельные.
Кровать была -- одна железная, покупная, одна деревянная --
самодельная. А так на полу спали. Матрасы такие, тканые,
соломой набитые, и на полу спали -- вся ребятня. В избах тепло
было, дровами мы не бедствовали. Я с матерью на железной
кровати спала, как самая маленькая, а снохи все с ребятишками
на полу спали. Днем эти матрасы убирали. У нас дом --
пятистенка, кухня, потом изба. А в избе была передняя --
перегорожена -- с одной стороны кровать стояла, а с другой --
матрасы убирали. Матрас соломенный, толстый. Его скатаешь,
веревкой свяжешь, чтоб не размотался, и там ставишь. И на них,
на эти матрасы, клали подушки, одеяла. Это у всех так, не у
одних нас. У всех так было заведено. Редко у кого кровать одна
стоит. Да и семьи все большие, где кроватей столько наставишь?"
(Городня Тверской области. Громова).
     Забота о внутреннем убранстве сводилась к поддержанию чистоты.
Но это был продолжительный и в своем роде торжественный ритуал.
     "-- По весне в деревне обычно мыли избы. Тогда избы
изнутри ничем не обивали, обоями не обклеивали, все было
деревянное. Пол некрашеный, потолки, стены мыли с дресвой и
щелоком". (Дресва -- это разрушившийся камень из печки в
русской бане, а щелок -- печная зола, заваренная кипятком).
Галина Максимовна говорит: "Вымоешь, оно свежее, пахнет-то
вкусно! До чего хорошо!" (Север, Леонтьевщина Вологодской
области. Щербакова).